|
|
НОВЫЕ ОБЛАКА ISSN 1736-518X
Электронный еженедельник литературы, искусства и жизни
Выходит по понедельникам
39/2007 (17.12.2007, Тарту)
_______________________________________
«Геркулес» нр.39, колонка П.И.Филимонова
_______________________________________
Прощай, оружие...
Как-то так тупо получается, что значительное количество колонок я начинаю с воспоминаний. Мол, вот в детстве оно было так – а нынче, когда мальчик вырос, стало вовсе наоборот. Оставляя за скобками пресловутый горьковский вопрос о наличии мальчика в принципе, стоит, пожалуй, задуматься, а так ли уж вам интересно моё детство. По всей видимости, едва ли. Вот ведь меня просят высказаться чётко и определённо на заданную тему, а я начинаю рассусоливать с дальних берегов. Это всё почему? Это всё потому, что у меня раньше велосипеда не было, хотел сказать я, да вовремя опомнился. Велосипед тут ни при чём, а виной всему моё неумение излагать мысли иначе, чем с тройным заходом из Владивостока. Так что терпите, мои сладкие.
Итак. В детстве на стене в нашей квартире висела шашка. По утверждению знатоков, настоящая будённовская шашка, которой лично Семён Михайлович или, на крайний случай, особы, приближённые к легендарному командарму, раскалывали черепушки занудных белогвардейцев. Когда никого не было дома, я втихаря снимал её со стены и махал – недолго и неинтенсивно. Просто нравилось ощущать в руках её тяжесть. С кровью убиенных поручиков и вахмистров, которую она, впитав, пронесла из глубины десятилетий, как-то ну совсем она у меня не ассоциировалась. Но и бурных восторгов тоже не вызывала. Приятная, красивая, но бесполезная вещь. Я бы у себя дома такую не повесил.
Ещё раньше, в детском саду, я, как и все, любил играть в войнушку. Но больше всего мне нравилось в этой игре не стрелять из детских пластмассовых видов оружия, а изображать убитого. Нужно было сидеть или лежать где-нибудь тихо и считать до тридцати. Не знаю, как кто, а я честно досчитывал.
В школе у нас был очень смешной предмет, который назывался Начальная Военная Подготовка. В классе нас было всего четыре мальчика (что хорошо, в силу определённых причин), и мы ходили в дальнюю каморку к военруку Барабанову. Военрук был старой закалки, но не авторитарных замашек. Он философствовал о жизни и давал нам стрелять из пневматического пистолета по бумажным мишеням. В этом, насколько мне помнится, и заключалась НВП. В стрельбе я никогда не был первым, но и последним тоже не был никогда (повторяю, нас было четверо). Почему-то у меня всегда тряслись руки, когда я возводил на уровень глаз это пневматическое орудие. Даже когда девочки-одноклассницы, к неимоверной радости Барабанова, приходили к нему в каморку якобы тоже пострелять с нами, я ничего не мог с собой поделать. Всё так же тряслись руки.
Прошлым же летом, гостя у друзей в садовом домике в сопредельной стране, я пробовал стрелять из пневматического же, но уже ружья, по бутылкам, мишеням и яблокам. И руки, удивительное дело, не тряслись, и попадал я гораздо чаще, чем мазал.
Если же обобщать, то должен сказать, что никогда не испытывал и продолжаю не испытывать традиционно приписываемого мужчинам пиетета по отношению к оружию. Любому. Огнестрельному, холодному, массового поражения. Вместе с тем пацифистом я, пожалуй, тоже не могу себя назвать. Но вот к оружию – ну никакого трепета. Не дрожит моё мужское сердце свинячьей дрожью, когда руки ощущают воронёную сталь пистолета или там тёплую рукоятку ножа. Мне по-прежнему продолжает казаться, что это, безусловно, красивые, но столь же, сколь и красивые, бесполезные вещи.
Вероятно, это в силу того так со мной происходит, что в армии я не служил и настоящего мужика из меня так никто и не сделал.
При наличии выбора убивать или быть убитым я, вероятно, всё же предпочту первое. Во всех же остальных случаях солидаризируюсь с Хемингуэем. |
|
|
 |
