Воздушный змей

Участники

Хроника

Стихи

Проза

Публицистика

Галерея

Пресса

Ваше мнение

Ссылки

Библиотека

  • Молодые писатели России. Надя Делаланд (Ростов). Стихи
    Тарту, 17 декабря 2005

    
    ***
    Эрос, танатос, логос... Безумие
    предполагать, что стихи бывают
    о другом. Мы с тобою любили и умерли,
    а еще говорили об этом повально.
    Что похвально, поскольку осталось только
    сотрясение воздуха в головах, читавших
    наши вирши, написанные поскольку
    мы с тобою старели, не делаясь старше.
    Но могло не остаться и этого. Жизнь, на радость,
    продолжается с тем же успехом, все повторяя.
    Все повторяя: эрос, логос, танатос,
    не нарушая ничего, кроме порядка.
    
    
    ***
    А, может, мне и впрямь – не спать?
    Зачем мне сон, я – рыба-скат,
    я электричества полна,
    бессонничаю, как луна,
    что фонарем висит во кне,
    и взгляды долетают к ней
    неспящих всех. Быть может, твой
    ее сейчас тревожит ствол,
    так наведен, что так бледна.
    Я так не сплю, я так одна,
    до дна, до самой черноты,
    где раньше был один лишь ты.
    Но вырезала нынче – цыц! 
    молчи! – тебя, аппендицит,
    как гланды – ножницами – чик!
    и нету, так что ты молчи
    теперь...
    
    
    ***
    Летняя ночь. Мы впадаем в транс – порт,
    мимо несутся  в нелепой тряске
    мысли об улицах, людях, лампах,
    кошке о трех одиноких лапах.
    Если бы, друг, не твое колено,
    ночь не была бы такой уж летней,
    ленной, огнистой, прохладно-теплой, 
    как у себя за глазами – темной.
    Вот и пришли. Поцелуй в запястье.
    Это – на счастье.
    
    
    ***
    Я бы знала, кого расспросить о бессмысленных снах
    бесконечного дня, расспросить и уверить в обратном,
    доказать, что мы все – милосердные сестры и братья,
    целоваться – инцест посему и печаль на губах –
    и печать на губах. Запрещаю тебе улыбаться
    мне открытой своей белозубой желанной тоской –
    засмотреться, очнуться и пьяное: «кто ты такой?»
    уронить на асфальт и заставить смешно извиваться
    и оставить… Лежи червяком, лепестком, сквозняком.
    Не ходи далеко. Эх, ни рук у тебя, ни одежды.
    А спросить по-другому: «какой ты?», другому: «ты – прежний?»
    – так не спросишь иначе, иначе, чем «кто ты такой?»…
    Я не знаю тебя, незабудка, ромашка, подснежник,
    лепесток, сквозняком уносимый, не знаю, червяк,
    ничего о тебе, я сама, превращаясь в сквозняк,
    безголово роняю безрукую голую нежность.
    
    
    ***
    А ты хоть сам меня люби, хоть отдавай меня знакомым,
    я помню только голубей, что вили гнезда под окном,
    но я не помню лиц и рук, не помню, где мы были, кто мы,
    что было завтра, что вчера, что после сна, что перед сном.
    Я помню только голубей и дым из дома, из макушки,
    что растворялся в облаках – неуследим, не уследим
    мы за течением минут, за ликованием кукушки,
    меланхолическим, как стук какой-то тряпочки в груди.
    А плакать хочется смешно, и всхлипываю, озираясь,
    никто не принял ли меня за странную, за не в себе.
    Смотри, какая тишина ночных огней во всем параде
    с восьмого этажа видна (помимо гадских голубей).